Снаряды для Победы

четыре года вытачивал Николай Жилкин

Каждый год, когда приближается великий для всех россиян праздник – День Победы, мы с грустью видим, как редеют ряды ветеранов. Осталось совсем немного тех, кто защищал Родину с оружием в руках, и тех, кто до седьмого пота трудился в тылу, не жалея себя. Герой победного номера нашей газеты – и ребенок войны, и труженик тыла одновременно, на 40-е годы прошлого века пришлись его детство и юность. На худенькие мальчишеские плечи легли совсем не детские заботы, но стойкость и трудолюбие помогли ему выстоять и справиться с ними. Не унывает он и сейчас, хотя болячек хватает, и каждую минуту старается заполнить каким-нибудь полезным делом.

Ни матери, ни отца

Семья Жилкиных переехала в Иркутск в 30-е годы из села Олонки. Поселились в бараке на семь семей, где им выделили квартирку с небольшой кухонькой с русской печью и двумя комнатками. В 1937 году хозяйка умерла, оставив мужа одного с тремя сыновьями и маленькой дочкой. Девочку забрала тетя по матери, а мальчишки остались с отцом. Страшную весть о начале войны семья услышала из висевшего в доме черного репродуктора-тарелки. А в ноябре 1941-го отца забрали на фронт, и мальчишки остались в доме одни. Сразу скажу, что домой отец больше не вернулся – в конце войны дети получили похоронку.

-В 41 году мне было 15 лет, братьям – 12 и десять, - рассказывает Николай Георгиевич. – Я бросил художественное училище, в которое поступил после седьмого класса – мне нравилось рисовать, в школе ходил в художественную студию. Надо было как-то зарабатывать на жизнь, и я пошел устраиваться на Иркутский завод тяжелого машиностроения имени Куйбышева. Там, когда узнали, что мне еще нет 16-ти, сказали: «Паспорт получишь – тогда приходи». Два месяца переждал, а потом с паспортом пришел снова. Меня приняли учеником токаря в третий механический цех – огромный, в три пролета, метров 50 на 100. Все гремит, шум такой, что надо друг другу в ухо кричать, чтобы услышать. Неделю я поучился, и в один из дней, когда токарь мой ушел обедать, я сам стал точить. Мастер увидел и со следующего дня поставил меня на самостоятельную работу.

Завод выполнял военный заказ – точили стабилизаторные трубки к бомбам. Перед укладкой в ящики заводские художники выводили на них черной краской лозунги: «Смерть Гитлеру! Бейте гадов! Победа будет за нами!». Грузили и вывозили продукцию только по ночам – никто не должен был знать, что производят на заводе. Подписку о неразглашении брали и со всех работников. Сначала Колю поставили на старый станок с ременной передачей. Чтобы дотягивался до ремней, соорудили деревянную подставку под ноги. Спустя два года перевели на другой, более усовершенствованный станок, на котором Николай Жилкин до окончания войны вытачивал головки к снарядам. Отопления в цехе почти не было, и парнишка грелся, положив под тоненькую телогрейку горячее, только со станка, изделие. Получал зарплату, 800 граммов хлеба и продуктовые карточки. Работали и младшие братья – один караулил лошадь начальника, когда тот куда-то ездил по делам, другой развозил на лошади хлеб. Вместе сажали и обрабатывали небольшой огородик возле своего барака, который снабжал мальчишек овощами.

С пленными легче, чем с зэками

В 18 лет Н.Жилкина поставили на воинский учет и выдали призывное удостоверение. Медицинская комиссия парня осмотрела и признала годным к службе. Решающим, по-видимому, стало слово директора завода, попросившего оставить работящего токаря - и так к станкам ставить некого. На Николая наложили бронь и выдали военный билет с вклеенным в него красным мобилизационным листком. Время от времени его вместе с другими парнями отправляли в военный городок в верховьях речки Ушаковки, где учили рукопашному бою, стрельбе, разборке и сборке винтовки, карабина, строевой подготовке, устройству и пользованию гранатой. Практически до 50 лет наш герой неоднократно призывался на переподготовку в Зелёный городок и Мегет – в домашнем архиве хранится немало фотографий с тех «партизанских» сборов.

- После войны, когда оба брата получили паспорта, я решил уволиться с завода, но тогда увольняли, только если идешь учиться, военное положение еще не сняли, - вспоминает Н.Жилкин. – И я поступил на курсы дизелистов-компрессорщиков. Через три месяца нас семерых, кто имел иркутскую прописку, отправили в Приморье, в бухту Находка, определив на работу в «Спецвзрывпоезд» № 1. Дали мне компрессор, двух пленных японцев в помощь, и стали мы работать – расчищать место для строительства железной дороги. Японцы маленькие, но шустрые, мы свою выемку быстрее всех закончили. Я подавал воздух на компрессор, следил, чтобы перфораторы и отбойные молотки исправны были. Утром японцев приводят, я запускаю установку, и они идут копать. Они немного говорили по-русски, где и жестами объяснялись, меня звали «механика», я научил их разбирать и собирать инструменты.

После окончания работ Николая перебрасывали в другие места – он с бригадой бурил, следом приходили взрывники. Пришлось поработать и с заключенными, которых называли двадцатипятисрочниками – осужденные к 25 годам тюрьмы за разбой, грабежи, убийства. И этот народ оказался гораздо хуже японцев – озлобленные, приблатненные зэки буквально выгоняли парня из кабины компрессора и устраивали там перекуры. Один как-то предложил ему продать телогрейку и принести им деньги. А когда он ответил, что не хочет оказаться на его месте, заключенный со злости кинул под колеса машины доску с гвоздями. Побывал Николай Георгиевич и в Кемеровской области, где снимал верхний слой почвы для последующей добычи каменного угля. По окончании трехлетнего договора хорошего специалиста с большим трудом отпустили, да и то лишь после вмешательства прокурора.

Шестеро детей, десять внуков

К этому времени Н.Жилкин уже три года как был женат на соседке по иркутскому бараку Наталье, родом из красноярской деревни. Они расписались за пару дней до его отъезда, больше двух лет переписывались, а на третьем году работы в «Спецвзрывпоезде» Николай попросил у начальника разрешения привезти жену. Тот очень удивился – ведь на курсы дизелистов брали только неженатых, но выход нашел – Наталья привезла из Иркутска необходимые документы и осталась, ее взяли телефонисткой на коммутатор. Но до приезда в Усолье они съездили на родину жены.

- До деревни добрались кое-как, дорога – одна сплошная глина, - возвращается мысленно в далекое прошлое мой собеседник. – На мне были хорошие новые ботинки, так в этой грязи подошвы у них отвалились. Хорошо, мимо ехал на лошади мужик из деревни, так пожалел нас и посадил на телегу. А там уже вся деревня собралась посмотреть, какого мужа Наталья везет – она до отъезда в Иркутск заведовала фермой, в почете была, пять классов образования.

В Усолье Николай Георгиевич и Наталья Игнатьевна приехали в 1951 году. Сначала снимали дом, а потом построили свой. Знакомый выхлопотал для них и для себя землю на улице Краснодонцев. Из деревни внизу по Ангаре привезли добротный 15-метровый сруб амбара, позже пристроили к нему трехстенок – бревна на него пилили и очищали от веток и сучков муж с женой вдвоем. В семейном гнезде родились шестеро детей: Сергей, Антонина, Любовь, Татьяна, Пётр и Владимир. Продолжили династию десять внуков и внучек, а сейчас она пополняется правнуками. Наталья Игнатьевна прожила 79 лет и могла бы и дольше, если бы не болезнь.

Мастер на все руки

Н.Жилкин немного поработал токарем в судоремонтной мастерской, завхозом в бане и 41 год – на Иркутском химкомбинате № 1 – так назывался Усольехимпром вплоть до 1975 года. Грамотный машинист холодильных установок был буквально нарасхват, его перебрасывали из одного цеха в другой, просило и начальство с других предприятий, чтобы запустить в работу холодильные установки. Он участвовал в общественной жизни комбината – был наставником молодежи, рисовал плакаты, стенгазеты, оформлял стенды. Его фотографии с завидным постоянством появлялись на Аллее передовиков и Доске Почета, а благодарностей и премий, занесенных в трудовую книжку, не счесть. Один из лучших рационализаторов, Н.Жилкин регулярно вносил рацпредложения по усовершенствованию оборудования. К примеру, он придумал установить фильтр на новом холодильном агрегате, чтобы не забивались мусором трубы конденсатора. Дважды мастера награждали ценными подарками – радиоприемником и 12 метрами паласа, дефицитными по тем временам вещами. Будучи на пенсии, он ремонтировал швейные машинки, паял хозяйственную утварь, шил подушки, перины, постельное белье, чинил одежду. И сейчас почти всю работу по дому делает сам. Огорчает только одно: всю зиму Николаю Георгиевичу пришлось сидеть дома из-за того, что болела спина, и не получалось обуться. Но и здесь он изобретает разные, как говорят сейчас, лайфхаки, и твердо намеревается выйти на улицу и увидеть весну и лето во всей красе, подышать свежим воздухом, погреться на солнышке. А жизнелюбия ему не занимать.

Инна ПРОКОПЕНКО.

Фото автора и из архива Н.Жилкина.