Ксения Вязунова

В феврале 2016 года в усольском Центре помощи детям открылось отделение по сопровождению семей с детьми с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). Для людей, которые воспитывают таких сыновей и дочерей, этот момент стал в прямом смысле поворотным в жизни. Потому что наконец-то им протянули руку помощи, они больше не остаются наедине со своей проблемой. Возглавила отделение психолог со стажем Ксения Вязунова.

А в 2019 году на базе этого же отделения впервые в Усолье стартовал муниципальный инновационный социальный проект «Второе дыхание», который в нашем городе реализуется благодаря гранту, предоставленному Усолью Фондом поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации. 50 семей с 50 детьми с ОВЗ стали его участниками. Ситуация каждой семьи с особенными детьми требует большого вложения сил от тех, кто с ними работает. Сил не только профессиональных, но и душевных. При этом нужно еще самому избежать эмоционального выгорания. Об этом мы говорили с героиней сегодняшних «Усольских встреч», заведующей отделением по сопровождению семей с детьми с ограниченными возможностями здоровья Ксенией Вязуновой.

Психологи лечат душу

«У детей нет проблем, есть проблемы у родителей», — такими словами Ксения характеризует большинство ситуаций, с которыми сталкивается детский психолог. Бывают случаи, когда ребенок гиперактивен и, конечно, он «неудобный», потому что требует большего внимания, чем, скажем так, очень спокойный ребенок. И маме все ее окружение, начиная от воспитателя и заканчивая родственниками и подругами, начинает говорить, что он «не такой, как все, нужно психологу показать».

— Это ладно, если еще как-то мягко намекнут, а, бывает, учитель или воспитатель начинает диагнозы ставить, хотя сам не является специалистом, — говорит Ксения Вязунова. — Такое поведение меня, конечно, возмущает. Мама потом приходит в панике к психологу, а у ребенка, можно сказать, проблем нет. Есть проблемы как раз у мамы. Я вообще считаю, что нам всем иногда нужно обращаться к психологу. Но в большинстве случаев люди боятся это делать, возможно, это осталось со времен СССР, где широко практиковалась карательная психиатрия, людей насильно закрывали в психиатрических больницах. Некоторые даже не видят разницы между психологом и психиатром. Психологи лечат душу, а психиатры — психику, это уже врачи, у них медицинское образование. И, кстати, от депрессии могут лечить пациентов только психиатры, они выписывают медикаменты, их дозировку, и так далее.

Разная трудная ситуация

Профессию психолога Ксения выбрала не сразу. Еще учась в школе, она поняла, что относится к людям с гуманитарным складом. Окончила Иркутский педагогический институт. На тот момент Ксения была в декретном отпуске, в семье родилась старшая дочь Лиза.

А потом Ксения вышла на работу в детский сад воспитателем. Эта профессия дала ей очень много — умение общаться с родителями, владеть собой, понимать детей. Затем, наблюдая, как растет дочь Лиза, Ксения пришла к психологии, ей хотелось максимально понять своего ребенка, не допустить ошибок в воспитании, сделать так, чтобы дочь выросла здоровой, гармоничной, целеустремленной личностью. В итоге она такой и стала. В том числе, наверное, и потому, что мама получила диплом психолога, окончив Восточно-Сибирскую академию образования.

Психологом Ксения первое время тоже работала в детском саду. И ее задачей тогда было как можно лучше подготовить ребятишек к обучению в школе. Но в какой-то момент, если человек развивается в профессии, он понимает, что вырастает из определенных рамок, хочется большего применения своих знаний и опыта. Поэтому Ксения решила перейти на работу психологом в Центр помощи детям (ЦПД).

— Так моя профессиональная жизнь разделилась на «до» и «после» прихода в ЦПД, — рассказывает Ксения. — В мою работу, в том числе, входила помощь неблагополучным семьям, и я впервые увидела, как их много в нашем городе.

Таким семьям оказывалась адресная помощь, Ксения работала совместно со специалистами по социальной работе. И до сих пор она не согласна с тем, что пьющих людей, которые по этой причине фактически не занимаются своими детьми, порой не работают, называют «попавшими в трудную жизненную ситуацию». Ведь эту ситуацию они создают себе сами каждый день, просто не желают выйти из алкогольного угара. За все время работы с такими подопечными только в одной семье изменили свой деструктивный уклад. Люди переехали из общежития в квартиру, у них родился третий ребенок. А остальные, к сожалению, не хотят уйти из своей «трудной ситуации» в нормальную жизнь.

— А вот другие родители в самом буквальном смысле оказались в трудной жизненной ситуации — это те, в чьих семьях воспитывают инвалидов и детей с ОВЗ, — говорит Ксения. — Они готовы сделать все возможное, чтобы здоровье их ребенка стало хоть чуточку лучше, потратить любые деньги, каждый день сталкиваются с невероятными трудностями как физического, так и психологического плана. Постоянно ездят по врачам, на реабилитацию ребенка, сопровождают его в школу, детский сад. И разве справедливо объединять эти две категории родителей одним термином «трудная жизненная ситуация»?

Второе дыхание

С такими родителями, в семьях которых оказались особенные дети, Ксения начала работать с февраля 2016 года, когда на базе ЦПД открылось соответствующее отделение. Тогда ребятишек было всего шестеро. Практически все они продолжают посещать отделение сопровождения семей с ОВЗ. Пока только одному мальчику удалось вернуть здоровье, диагноз у него сняли!

С детьми здесь много и разнообразно занимаются психолог, дефектолог, делают общеукрепляющий массаж, инструктор по физкультуре проводила занятия по лечебной физкультуре.

Родителям бывает очень тяжело, когда кто-то разглядывает их особенного ребенка, кто-то показывает пальцем, а кто-то и поцокает возмущенно, зачем, мол, с таким ребенком куда-то ехать, ему надо дома сидеть. И этих, вроде бы, неопасных действий достаточно для того, чтобы выбить человека их колеи, чтобы мама схватила своего малыша и выбежала, например, из трамвая, спасаясь от неприятия общества. В то же время, к счастью, особенный ребенок не понимает, что происходит, он в своем мире, и ему там хорошо. Принимать, понимать своего ребенка, грамотно воспитывать, и вообще в целом правильно обращаться с ним, спокойно появляться на людях, ходить вместе в магазин и, наконец, увидеть, что гораздо больше людей готовы протянуть руку помощи, а не осудить — всему этому учат родителей Ксения Вязунова и ее коллеги.

— Не каждый родитель вообще готов принять, что его ребенок не здоров, — говорит Ксения. — Пока дети маленькие, многие факторы болезни остаются незамеченными. А потом, когда выясняется, например, умственная отсталость, мамы и папы впадают в шок. И им нужна помощь. Для этого у нас действует «Клуб молодой семьи», речь идет не только о молодых родителях, но и тех, кто впервые столкнулся с тем, что его ребенок — особенный. Дефектолог Татьяна Георгиевна Семёнова работает с ними по двум направлениям: профилактике отказа от такого ребенка, эмоционального выгорания, и социализации, то есть пониманию, что и с таким ребенком им есть место в обществе. Пока по этому направлению у нас занимается пять семей.

Потом часть таких родителей остаются, приходят с детьми и продолжают работу. Но, увы, какая-то часть уходит. Не верят, не видят смысла.

Вообще, эта категория — очень сложная. Когда в семье появляется сложный ребенок, у родителей появляется страх, что и другие дети могут родиться нездоровыми. Начинаются панические атаки. И с этим Ксения Вязунова тоже работает. Однажды у мамы, у которой старший сын был особенный, наступила новая беременность. Прямо во время схваток она позвонила нашей героине и говорила о своих страхах. И Ксения, понимая всю ответственность момента, разговаривала с ней как психолог несколько часов. К счастью, малыш родился абсолютно здоровым.

С такой работой и самому можно попасть в ситуацию эмоционального выгорания. Я спросила у Ксении, как она с этим справляется, как общается со своими детьми, студенткой первого курса Лизой и первоклассником Игорем.

— Я с самого начала разграничила для себя то, что происходит на работе, и то, как я веду себя дома, — ответила Ксения. — Для своих детей я, прежде всего, мама. Не могу и не хочу груз рабочих сложностей приносить в семью. Со взрослыми, с мужем Сергеем, с родителями, которых очень люблю и благодарна за все, я могу поделиться какими-то проблемами, но не с детьми.

Не надо спекулировать

Есть и еще одна, не очень красивая сторона ситуации с семьями, где воспитывают детей с ОВЗ. Меценаты, чьих имен мы называть, конечно, не будем, вспоминают о том, что нужно помочь, под Новый год. Начинают звонить, предлагать провести елку, привезти подарки. И остаются очень недовольными, что им отказывают. Потому что зачем особенным детям, например, пять елок? Иногда появляется ощущение, что таким людям больше нужен пиар, сфотографироваться с такими ребятишками, выложить все это в соцсети, показать свою доброту. Но настоящее участие — это про другое.

— Хочется объяснить таким людям, что наши родители — не бедные, особенный ребенок может родиться в каждой семье. Ни от возраста, ни от достатка, ни каких-то других факторов это не зависит,— говорит Ксения Вязунова. — Сладкий подарок наши родители могут и сами купить. Люди почему-то вспоминают о желании помочь только в Новый год, даже на День защиты детей 1 июня такой активности нет. Но вот если по-настоящему есть желание помочь, можно сделать это по-другому. Стать наставником одной семьи, общаться с ней на протяжении всего года, проявить настоящее участие. Можно помочь нашей группе с оборудованием, мы всегда в нем нуждаемся, потому что старое изнашивается, как, например, адаптивная площадка. Можно организовать экскурсию, выездное мероприятие. Можно принять участие в каком-нибудь детском празднике. И это от достатка не зависит: человек может пригласить аниматора за деньги, а может и сам во время праздника стать ненадолго артистом. Вариантов много — главное, чтобы это было искренним, шло от сердца.

Ольга КОРОЛЁВА.